Не будем выступать в роли капитана Очевидность и пересказывать историю до- и послевоенной Восточной Пруссии, разделенной в итоге на две части — польскую и советскую. Вспомним лишь то, что важно для понимания экономических и политических перспектив нынешней Калининградской области
О предвоенной истории написано много, сказано еще больше, но с экономической точки зрения сегодня это не так и важно: модели экономического развития территорий, территориальной конкуренции в XIX — XX веках претерпели такие глобальные изменения, что уже нет смысла равняться на далекое прошлое.
Скажем лишь, что экономика региона в течение долгого времени была ориентирована в основном на сельское хозяйство и рыболовство, транзит грузов и плотно связана с морем.
Итак, сразу после окончания Второй мировой Кенигсберг и новая Кенигсбергская область отошли к СССР и стали срочно заполняться переселенцами изо всех советских республик. Причем, как правило, сюда ехали в основном те, кто не нашел понимания в родном городе, селе, ауле или кишлаке после возвращения домой с войны.
Ну и, кроме того, в те времена Калининградская (с 1947 года) область предоставляла существенные льготы, выплаты, подъемные переселенцам из СССР, так что сюда хлынул поток людей, легких на подъем и склонных к авантюризму.
Область стала для жителей СССР в некотором смысле похожей на Америку для европейцев XVIII века — это был Новый Свет, куда стремились чтобы изменить жизнь. Здесь можно было обнулить старые заслуги или промахи, скинуть негативное мнение о себе партийных и советских руководителей и коллективов и, что называется, начать жизнь с начала.
Просматривая десятилетия становления области в новом советском виде, не будем останавливаться на деталях, скажем лишь, что по национальному составу регион, как никакой другой в стране, был мультинациональным и мультикультурным. И не было ни единой национальности или народности, которая могла бы утверждать: «Это наша земля», некому (за исключением быстро и жестко выселенных этнических немцев) было сказать знаменитую московско-питерскую фразу: «Понаехали тут»...
0NVV9996С годами область превратилась в своеобразный плавильный котел, создававший ту самую национальную общность — советский народ. Видимо, именно этими фактором определяется доставшаяся нам еще с тех времен толерантность большинства местных жителей к различным национальным (и не только) меньшинствам.
Чем же с экономической точки зрения стала область за свой советский период?
Как мы все помним, регион массово жил морем: рыболовный, торговый и военный флот были основным местом работы мужчин. С морем же были связаны и десятки предприятий на берегу, которые занимались ремонтом, строительством, обслуживанием судов, переработкой рыбы, перевалкой грузов.
Город и вся область в послевоенные годы и вплоть до начала нового века делилась на тех, кто ходил в море, и тех, кто их ждал на берегу. И пока мужья, сыновья и отцы бороздили просторы океана, женщины с удовольствием занимались собой и детьми. Калининград конца 80-х при всей скромности советской жизни был, например, одним из рекордсменов по числу парикмахерских на душу населения.
Ну и не стоит забывать, что, кроме того, он был еще и закрытым городом, куда не так-то и просто было приехать из СССР. Иными словами, с самого своего появления и с каждым годом все сильнее Калининград обособлялся от остальной территории СССР — и ментально, и физически. Он становился все ближе к Литве, ориентируясь на уровень жизни в республике, и к дружественной социалистической стране Польше (хоть туда и не пускали всех подряд, но кое-кто все же умудрялся ездить).
Именно в это время (а со снятием статуса закрытого города — все быстрее и актуальнее) калининградцы стали сравнивать уровень и уклад своей жизни с Литвой, Латвией, Эстонией, но не с российскими регионами европейской части страны. Людей мало интересовало, как там живут Псковская, Новгородская или Ленинградская области. Калининградцы привычно заглядывали к соседям и оценивали все по принципу: в Литве лучше или хуже...
Ну, а после развала СССР и с фактического открытия границ с Польшей массовый поток туристов и покупателей двинулся и в эту соседнюю и ранее недоступную страну.
Калининградские дети редко ездили в Большую Россию, предпочитая если уж и выскакивать за пределы области, то в ту же Польшу или Литву, а то и вовсе в Германию и вообще в старую Европу…
Надо отдать должное первому губернатору области профессору Юрию Маточкину и его команде. Тогда, в самом начале 90-х, наши власти практически поставили Москве ультиматум: или мы вынужденно отделяемся, или дайте нам особый статус. Да и президент Ельцин, провозгласив тогда принцип «берите самостоятельности, сколько хотите», был вовсе не против того, чтобы Калининградская область имела такой особый статус в связи со своим «заморским» положением.
Прошли годы, менялись губернаторы — и все больше закручивались гайки на федеральном уровне. Леонид Горбенко, явно не обладая компетенцией Юрия Маточкина, все же не стал трогать экономический статус области и продолжил выбивать из федералов его особость.
Пришедший ему на смену адмирал Егоров окружил себя умными людьми и изо всех сил старался продлить статус области как свободной экономической зоны. Правда, при нем выявились криминальные побочные эффекты: в регион завозилось что ни попадя без таможенных сборов, присаливалось, пропускалось через мясорубку и отправлялось как российский товар в Большую Россию. Те же автомобили, ввезенные в область в рамках особого режима без растаможки на Россию, уезжали «на материк» и там бесследно терялись.
Калининград в глазах федерального центра начал превращаться в «черную таможенную дыру» для федерального бюджета. Но администрация Владимира Егорова, пытаясь все же спасти статус области, подготовила 12 поправок к новому закону об ОЭЗ. Они позволяли закрыть дыру, не лишая самих калининградцев льгот.
И тут на голову местных жителей свалился возрастной московский infant terrible — Георгий Боос.
Естественно, воспитанному в столице откатов и распилов родственнику самого Юрия Лужкова вовсе не было дела до тонких настроек местной экономики и политики.
Пройдясь слоном в посудной лавке по Калининградской области, этот московский гость напрочь разрушил экономику региона, разогнал, даже не выслушав, экономический блок областной администрации, полностью провалил принятие нового закона об ОЭЗ в Калининградской области, но зато завел свои московские и питерские компании на мегапроекты, которые сам и придумал, пролоббировав финансирование из федерального центра.
Сегодня, по прошествии уже почти 6 лет после избавления области от этого горе-губернатора, мы продолжаем зализывать глубокие экономические раны, нанесенные им.
Безлюдные гектары на побережье уныло напоминают о безумном проекте игорной зоны в Поваровке, постепенно разрушается нещадно разворованная стройка Балтийской атомной станции, а ФОКи, построенные Георгией Валентиновичем совместно с сыном тогдашнего главы «Единой России» Бориса Грызлова, до сих пор разоряют муниципалитеты. Кстати, о муниципалитетах: дракона изгнали, но его зубы до сих пор наносят ущерб и с трудом, с миллионными затратами область возвращается к одноуровневой системе муниципальной власти.
Слава богу, что не начали реализовываться абсолютно идиотские планы строительства металлургического комбината в Черняховске и, если вы помните, дирижаблестроительного завода, который обеспечил бы область дешевым воздушным транспортом для прямого сообщения с Большой Россией.
Георгий Боос фактически уничтожил систему медицинского обслуживания населения, систему школьного образования на селе. При нем и по его поручению были закрыты десятки школ, больниц, роддомов, а средства на переоснащение медицинских учреждений разворованы.
От Георгия Бооса нам осталась лишь недостроенная и самая дорогая в истории региона дорога — боосбан, которая так и не превратилась в кольцо, упершись все в ту же нереализованную игорную зону.
Но главное даже не это. Главное — что Георгий Боос окончательно разрушил Калининградскую область как свободную экономическую зону с определенными преференциями и особым статусом, превратив ее в полигон по откатам и распилу федерального бабла.
Ущерб, нанесенный этим губернатором, сравним в экономическом плане со взрывом ядерного заряда на территории региона.
Именно на это экономическое пепелище и без достойной команды ликвидаторов был призван нынешний губернатор Николай Цуканов. Новому руководителю области, как тому врачу со скорой, приехавшей через два часа, осталось лишь констатировать впадение больного в глубокую экономическую кому.
Последний дух свободная экономическая зона испустит уже через месяц — 1 апреля 2016 года.
Понятно, что эксклавное положение Калининградской области делает невозможным успешное функционирование калининградского бизнеса в едином налоговом пространстве России.
Для поддержания конкурентноспособности области на российском рынке нужны особые преференции, не говоря уже о том, что регион должен достойно выглядеть в сравнении с сопредельными государствами Евросоюза — Литвой и Польшей.
Правительству региона удалось решить вопрос с компенсациями для бизнеса, но, судя по всему, мера эта временная, призванная удержать региональную экономику от немедленного коллапса, в перспективе же года-двух она уже не будет иметь никакого значения.
По-прежнему остается непонятным, какое будущее уготовано области в экономико-политическом смысле. Станет ли она вновь свободной экономической зоной — «российским Гонконгом», восстановит ли статус региона сотрудничества Европа — РФ или, в свете новых внешнеполитических вызовов, займет место «непотопляемого авианосца России» — надежного форпоста страны (со всеми вытекающими из этого последствиями)?
Так или иначе, но нерешенность и нерешаемость вопроса толкает на мысль, что федеральная власть, занятая больше своими геополитическими проблемами, нежели реальной экономикой эксклава, ждет готовых решений, которые местные элиты должны предложить центру, как в 90-е это сделал Юрий Маточкин со своей командой.
Есть ли в самих калининградских элитах решимость поставить перед Москвой вопрос — или пресловутая вертикаль власти, проткнув, парализовала их окончательно?
Вопросов много, но прежде всего нам самим стоит определиться: кто мы есть, кем мы видим себя сегодня и куда идем в своем развитии?
Антон ГЕНДРИКСОН, президент «Фонда развития Полесского района», для «ТР»
